«Степан Аркадьич не избирал ни направления, ни взглядов, а эти
направления и взгляды сами приходили к нему, точно так же, как он не выбирал
формы шляпы или сюртука, а брал те, которые носят. А иметь взгляды ему,
жившему в известном обществе, при потребности некоторой деятельности мысли,
развивающейся обыкновенно в лета зрелости, было так же необходимо, как иметь
шляпу. Если и была причина, почему он предпочитал либеральное направление
консервативному, какого держались тоже многие из его круга, то это произошло
не оттого, чтоб он находил либеральное направление более разумным, но
потому, что оно подходило ближе к его образу жизни. Либеральная партия
говорила, что в России все дурно, и действительно, у Степана Аркадьича
долгов было много, а денег решительно недоставало. Либеральная партия
говорила, что брак есть отжившее учреждение и что необходимо перестроить
его, и действительно, семейная жизнь доставляла мало удовольствия Степану
Аркадьичу и принуждала его лгать и притворяться, что было так противно его
натуре. Либеральная партия говорила, или, лучше, подразумевала, что религия
есть только узда для варварской части населения, и действительно, Степан
Аркадьич не мог вынести без боли в ногах даже короткого молебна и не мог
понять, к чему все эти страшные и высокопарные слова о том свете, когда и на
этом жить было бы очень весело., Вместе с этим Степану Аркадьичу, любившему
веселую шутку, было приятно иногда озадачить смирного человека тем, что если
уже гордиться породой, то не следует останавливаться на Рюрике и отрекаться
от первого родоначальника - обезьяны. Итак, либеральное направление
сделалось привычкой Степана Аркадьича, и он любил свою газету ...»
направления и взгляды сами приходили к нему, точно так же, как он не выбирал
формы шляпы или сюртука, а брал те, которые носят. А иметь взгляды ему,
жившему в известном обществе, при потребности некоторой деятельности мысли,
развивающейся обыкновенно в лета зрелости, было так же необходимо, как иметь
шляпу. Если и была причина, почему он предпочитал либеральное направление
консервативному, какого держались тоже многие из его круга, то это произошло
не оттого, чтоб он находил либеральное направление более разумным, но
потому, что оно подходило ближе к его образу жизни. Либеральная партия
говорила, что в России все дурно, и действительно, у Степана Аркадьича
долгов было много, а денег решительно недоставало. Либеральная партия
говорила, что брак есть отжившее учреждение и что необходимо перестроить
его, и действительно, семейная жизнь доставляла мало удовольствия Степану
Аркадьичу и принуждала его лгать и притворяться, что было так противно его
натуре. Либеральная партия говорила, или, лучше, подразумевала, что религия
есть только узда для варварской части населения, и действительно, Степан
Аркадьич не мог вынести без боли в ногах даже короткого молебна и не мог
понять, к чему все эти страшные и высокопарные слова о том свете, когда и на
этом жить было бы очень весело., Вместе с этим Степану Аркадьичу, любившему
веселую шутку, было приятно иногда озадачить смирного человека тем, что если
уже гордиться породой, то не следует останавливаться на Рюрике и отрекаться
от первого родоначальника - обезьяны. Итак, либеральное направление
сделалось привычкой Степана Аркадьича, и он любил свою газету ...»
Либеральные троли сто с лишнем лет назад:
«Что-то с ним особенное, - подумала графиня Нордстон, вглядываясь в его
строгое, серьезное лицо, - что-то он не втягивается в свои рассуждения. Но я
уж выведу его. Ужасно люблю сделать его дураком пред Кити, и сделаю".
- Константин Дмитрич, - сказала она ему, - растолкуйте мне, пожалуйста,
что такое значит, - вы все это знаете, - у нас в калужской деревне все
мужики и все бабы все пропили, что у них было, и теперь ничего нам не
платят. Что это значит? Вы так хвалите всегда мужиков.
В это время еще дама вошла в комнату, и Левин встал.
- Извините меня, графиня, но я, право, ничего этого не знаю и ничего не
могу вам сказать, - сказал он и оглянулся на входившего вслед за дамой
военного.»
строгое, серьезное лицо, - что-то он не втягивается в свои рассуждения. Но я
уж выведу его. Ужасно люблю сделать его дураком пред Кити, и сделаю".
- Константин Дмитрич, - сказала она ему, - растолкуйте мне, пожалуйста,
что такое значит, - вы все это знаете, - у нас в калужской деревне все
мужики и все бабы все пропили, что у них было, и теперь ничего нам не
платят. Что это значит? Вы так хвалите всегда мужиков.
В это время еще дама вошла в комнату, и Левин встал.
- Извините меня, графиня, но я, право, ничего этого не знаю и ничего не
могу вам сказать, - сказал он и оглянулся на входившего вслед за дамой
военного.»
Интеллигенция и неведомое: летающие тарелки, снежный человек, Мария Деви Христос, Кастанеда и прочее, прочее, прочее.
«Разговор зашел о вертящихся столах и духах, и графиня Нордстон,
верившая в спиритизм, стала рассказывать чудеса, которые она видела.
- Ах, графиня, непременно свезите, ради бога, свезите меня к ним! Я
никогда ничего не видал необыкновенного, хотя везде отыскиваю, - улыбаясь,
сказал Вронский.
- Хорошо, в будущую субботу, - отвечала графиня Нордстон. - Но вы,
Константин Дмитрич, верите? - спросила она Левина.
- Зачем вы меня спрашиваете? Ведь вы знаете, что я скажу.
- Но я хочу слышать ваше мнение.
- Мое мнение только то, - отвечал Левин, - что эти вертящиеся столы
доказывают, что так называемое образованное общество не выше мужиков. Они
верят в глаз, и в порчу, и в привороты, а мы...
- Что ж, вы не верите?
- Не могу верить, графиня.
- Но если я сама видела?
- И бабы рассказывают, как они сами видели домовых.
- Так вы думаете, что я говорю неправду?
И она невесело засмеялась.
- Да нет, Маша, Константин Дмитрич говорит, что он не может верить, -
сказала Кити, краснея за Левина, и Левин понял это и, еще более
раздражившись, хотел отвечать, но Вронский со своею открытою веселою улыбкой
сейчас же пришел на помощь разговору, угрожавшему сделаться неприятным.
- Вы совсем не допускаете возможности? - спросил он. - Почему же? Мы
допускаем существование электричества, которого мы не знаем; почему же не
может быть новая сила, еще нам неизвестная, которая...
- Когда найдено было электричество, - быстро перебил Левин, - то было
только открыто явление, и неизвестно было, откуда оно происходит и что оно
производит, и века прошли прежде, чем подумали о приложении его. Спириты же,
напротив, начали с того, что столики им пишут и духи к ним приходят, а потом
уже стали говорить, что это есть сила неизвестная.
Вронский внимательно слушал Левина, как он всегда слушал, очевидно
интересуясь его словами.
- Да, но спириты говорят: теперь мы не знаем, что это за сила, но сила
есть, и вот при каких условиях она действует. А ученые пускай раскроют, в
чем состоит эта сила. Нет, я не вижу, почему это не может быть новая сила,
если она...
- А потому, - перебил Левин, - что при электричестве каждый раз, как вы
потрете смолу о шерсть, обнаруживается известное явление, а здесь не каждый
раз стало быть это не природное явление.
Вероятно, чувствуя, что разговор принимает слишком серьезный для
гостиной характер, Вронский не возражал, а, стараясь переменить предмет
разговора, весело улыбнулся и повернулся к дамам.
- Давайте сейчас попробуем, графиня, - начал он, но Левин хотел
досказать то, что он думал.
- Я думаю, - продолжал он, - что эта попытка спиритов объяснять свои
чудеса какою-то новою силой самая неудачная. Они прямо говорят о силе духов
и хотят ее подвергнуть материальному опыту.
Все ждали, когда он кончит, и он чувствовал это.
- А я думаю, что вы будете отличный медиум сказала графиня Нордстон, -
в вас есть что-то восторженное.
Левин открыл рот, хотел сказать что-то, покраснел и ничего не сказал.
- Давайте сейчас, княжна, испытаем столы, пожалуйста, - сказал
Вронский. - Княгиня, вы позволите?
И Вронский встал, отыскивая глазами столик.......
......
- Князь, отпустите нам Константина Дмитрича, - сказала графиня
Нордстон. - Мы хотим опыт делать.
- Какой опыт? столы вертеть? Ну, извините меня, дамы и господа, но,
по-моему, в колечко веселее играть, - сказал старый князь, глядя на
Вронского и догадываясь, что он затеял это. - В колечке еще есть смысл.»
верившая в спиритизм, стала рассказывать чудеса, которые она видела.
- Ах, графиня, непременно свезите, ради бога, свезите меня к ним! Я
никогда ничего не видал необыкновенного, хотя везде отыскиваю, - улыбаясь,
сказал Вронский.
- Хорошо, в будущую субботу, - отвечала графиня Нордстон. - Но вы,
Константин Дмитрич, верите? - спросила она Левина.
- Зачем вы меня спрашиваете? Ведь вы знаете, что я скажу.
- Но я хочу слышать ваше мнение.
- Мое мнение только то, - отвечал Левин, - что эти вертящиеся столы
доказывают, что так называемое образованное общество не выше мужиков. Они
верят в глаз, и в порчу, и в привороты, а мы...
- Что ж, вы не верите?
- Не могу верить, графиня.
- Но если я сама видела?
- И бабы рассказывают, как они сами видели домовых.
- Так вы думаете, что я говорю неправду?
И она невесело засмеялась.
- Да нет, Маша, Константин Дмитрич говорит, что он не может верить, -
сказала Кити, краснея за Левина, и Левин понял это и, еще более
раздражившись, хотел отвечать, но Вронский со своею открытою веселою улыбкой
сейчас же пришел на помощь разговору, угрожавшему сделаться неприятным.
- Вы совсем не допускаете возможности? - спросил он. - Почему же? Мы
допускаем существование электричества, которого мы не знаем; почему же не
может быть новая сила, еще нам неизвестная, которая...
- Когда найдено было электричество, - быстро перебил Левин, - то было
только открыто явление, и неизвестно было, откуда оно происходит и что оно
производит, и века прошли прежде, чем подумали о приложении его. Спириты же,
напротив, начали с того, что столики им пишут и духи к ним приходят, а потом
уже стали говорить, что это есть сила неизвестная.
Вронский внимательно слушал Левина, как он всегда слушал, очевидно
интересуясь его словами.
- Да, но спириты говорят: теперь мы не знаем, что это за сила, но сила
есть, и вот при каких условиях она действует. А ученые пускай раскроют, в
чем состоит эта сила. Нет, я не вижу, почему это не может быть новая сила,
если она...
- А потому, - перебил Левин, - что при электричестве каждый раз, как вы
потрете смолу о шерсть, обнаруживается известное явление, а здесь не каждый
раз стало быть это не природное явление.
Вероятно, чувствуя, что разговор принимает слишком серьезный для
гостиной характер, Вронский не возражал, а, стараясь переменить предмет
разговора, весело улыбнулся и повернулся к дамам.
- Давайте сейчас попробуем, графиня, - начал он, но Левин хотел
досказать то, что он думал.
- Я думаю, - продолжал он, - что эта попытка спиритов объяснять свои
чудеса какою-то новою силой самая неудачная. Они прямо говорят о силе духов
и хотят ее подвергнуть материальному опыту.
Все ждали, когда он кончит, и он чувствовал это.
- А я думаю, что вы будете отличный медиум сказала графиня Нордстон, -
в вас есть что-то восторженное.
Левин открыл рот, хотел сказать что-то, покраснел и ничего не сказал.
- Давайте сейчас, княжна, испытаем столы, пожалуйста, - сказал
Вронский. - Княгиня, вы позволите?
И Вронский встал, отыскивая глазами столик.......
......
- Князь, отпустите нам Константина Дмитрича, - сказала графиня
Нордстон. - Мы хотим опыт делать.
- Какой опыт? столы вертеть? Ну, извините меня, дамы и господа, но,
по-моему, в колечко веселее играть, - сказал старый князь, глядя на
Вронского и догадываясь, что он затеял это. - В колечке еще есть смысл.»